Медвежий ключ - Страница 61

Уже к концу первой недели Танька почти перестала есть крупы и лепешки из муки, а к консервам и не прикоснулась. От хорошей еды, от жизни на свежем воздухе у Таньки округлились руки и ноги, налилось силой тело, а кожа стала смуглой и блестящей. А еды в избушке стало больше, чем неделю назад. Впереди, правда, похолодания, заморозки, когда ходить придется в сапогах и в ватнике, а грибы и рыба исчезнут, придется есть заготовленное…

И конечно же, лес оставался местом непонятным, страшноватым. Кроме того мелкого светлого зверя, Танька не сталкивалась с медведями, но прекрасно, понимала — из того, что она зверей не видит, еще не следует, будто их нет.

Раза три Танька слышала фырканье какого-то большого животного из чащи, и всякий раз сразу уходила, не выясняя, кто это. Большой коричневый зверь, загребавший длинными ногами, раз прошел метрах в ста от Таньки, скрылся в кустарнике… Рогов у этого лося не было — наверное, самка. Танька далеко обошла это место, потому что боялась крупного дикого зверя.

Созревали кедровые орехи, их можно уже было есть, и Танька собирала шишки, по вечерам лущила, делала в избушке еще и запасы орехов. Главный сбор, конечно, должен был начаться уже к холодам, но и сейчас в кедрачах пересекались медвежьи следы, накладывались на раздвоенные копытца животных, которых Танька долго не могла определить. Девочка ходила на сбор только утром, когда зверей не должно быть… И не убереглась: раз из-за кедра, метрах в пятнадцати, высунулась жуткая косматая голова — то ли свинья, то ли вообще что-то ужасное. И это чудовище, с хрустом раскусившее кедровую шишку, совершенно по-поросячьи зажевавшее то, что оказалось во рту, повело в сторону Таньки длинным рылом с клыками, торчащими из пасти, так хрюкнуло вдруг на весь лес, что девочка словно взмыла на кедр. Так и сидела Танька на здоровенном суку, пока стадо диких кабанов перемещалось, кормилось, махая хвостиками и басовито хрюкая.

Таньке и в голову не приходило, что на таких зверей можно охотиться… В смысле, что она может на них охотиться. Но судя по всему, кто-то на кабанов охотиться вполне даже мог, потому что через два или три дня Татьяну разбудил полный смертной муки визг и вой. Покрывшись холодным потом, слушала Танька, как где-то не очень далеко, в километре или в двух, погибает кабан. Только раз за всю свою деревенскую жизнь слышала Танька что-то похожее — когда пьяный резник выпустил свинью, не смог заколоть ее трехгранным штыком, и эта свинья долго бегала по задворкам, пока ее не застрелили из ружья. Но тогда свинья визжала куда слабее; тут орал куда более мощный организм.

Скоро Танька услышала нарастающий в глубине леса шум убегающего стада. Топот бегущих животных заставлял, казалось девочке, ходить ходуном саму землю, казалось, подскакивают сами нары. Шум стада постепенно затихал. Куда они бежали? Кто напугал? Все это вопросы без ответов…

Утром Танька осмотрела следы, убедилась — мимо избушки промчалось стадо кабанов. Кто напугал их? Кто смог сделать так, чтобы кабан выл и визжал на весь лес? Танька пыталась найти место трагедии, но это ей не удалось, и она никогда не узнала, что тут случилось. А от этого происшествие осталось еще более таинственным.

Самым трудным оказалось найти места, где можно безопасно провести ночь. Танька искала такие места на расстоянии нескольких часов хода от избушки — чтобы можно было дойти до такого места, переночевать, а потом забраться на такое расстояние, на какое не уйдешь за один день.

В одном направлении Танька нашла огромное дупло в стволе кедра, на высоте нескольких метров. В другом направлении нашла выворотень — рухнувшую от ветра пихту, корни которой при падении вывернулись из земли и выворотили с собой довольно много породы, весь верхний слой почвы с насытившими почву камнями. Тут открывалась узкая каменная щель, в которую вполне могла протиснуться Танька и переночевать, подстелив снятый ватник и уставив свое копье — заточенную палку — в сторону входа.

Танька ходила за пихтовый выворотень, и нашла в нескольких часах ходьбы очень натоптанную зверями тропу, ведущую все время вверх и вверх. То совсем рядом с тропой, то отдаляясь, звенел и журчал ручеек, почему-то очень веселивший Танькину душу. Под этот ручеек хотелось петь, танцевать, и Танька даже немного попела под звон ручейка. Попела без слов, просто издавая приятные для нее, мелодичные звуки.

Хотелось пройти подальше по загадочной тропе, вдоль ручейка. Да что там «хотелось»! Таньку тянуло туда, как на канате, пришлось сто раз напоминать себе, что если Танька не успеет вернуться к норе под выворотнем, ночевать ей в лесу, без всякой, даже малейшей, защиты. Но это место Танька запомнила, и наметила, как первое место для изучения. А через три дня пришел медведь.

То есть пришел он первый раз, еще когда Танька ходила в свой поход: вот они, следы на земле, вот глубокие царапины на дверях. Кто-то сильный подцеплял когтями двери и дергал, толкал; хорошо, что Танька закрыла дверь на задвижку и на штырь, зверь не догадался, как открыть.

А второй раз медведь пришел через день после возвращения Таньки из похода, появился рано вечером. Солнце только начало садиться, когда лущившая орехи Танька заметила какое-то движение в лесу… Кто-то крупный шел к избушке целенаправленно и бесшумно, совершенно не по-звериному. По понятиям Таньки, быть может и не очень верным, звери не должны были иметь целей — то есть не должны были идти через лес зачем-то, не обращая внимание на все остальные возможности. Так, двигаясь с заранее намеченной целью, должны были ходить скорее люди… Этот медведь ничего не нюхал, ни на что не смотрел и ни на что не отвлекался. Он шел прямо к избушке, и все. Зачем?!